Подолье подарило миру трех ярчайших авантюристов — лжемессию Яакова Франка, масона, иллюмината и мистика Тадея Грабянку и романтика-вольтерианца графа Игнация Сцибора-Мархоцкого. Этих абсолютно разных людей объединяло одно — все они грезили идеальным (на их взгляд) государством. Правда, видели этот идеал по-разному. Для Франка главным была безраздельная власть над обожествляющими его подданными. Грабянка грезил основанной на постулатах масонства «Республикой света», а вот Мархоцкий вполне успешно реализовал свой квази-государственный проект, построенный на идеях Вольтера, античной демократии и равенства.
Представление о графе как эксцентричном помещике-чудаке, который ходил в римской тоге, почитал античных богов и провозгласил независимость своих земель от Российской империи — весьма поверхностны. На самом деле это был образованнейший человек, воплотивший в жизнь прогрессивные реформы и превративший свои владения в анклав процветания и благополучия.
Игнаций родился около 1755 г. в Тарноруде — небольшом местечке на берегах Збруча. Юноша рано осиротел, поэтому ему светила роль бедного шляхтича, у которого кроме герба и дедовской шпаги за душой ничего нет. Завербовавшись на службу в Пруссию, граф сделал успешную военную карьеру и получил образование. Вернувшись в звании капитана, он дослужился до майора в гарнизоне Каменца.
Поместьем пан Игнаций обзавелся только в 1790 году, после смерти бездетного дяди, когда ему отошел «Миньковецкий ключ» — а это ни много ни мало 18 сел, 4 тысячи моргов пашен, 2 тысячи моргов леса (морг — чуть более 1 га) и около 4200 крепостных душ.
 |
 |
| Игнаций Сцибор-Мархоцкий в юности | Титульный лист конституции Prawa miasta Minkowiec |
Вместо традиционного определения «дидыч» (то есть, владелец), он провозглашает себя «Хозяином и отцом народа», а подданных — гражданами. В советской традиции сухое обращение «гражданин» было переходным этапом в процессе превращения «товарища» в з/к, но в конце XVIII века слово это звучало свободолюбиво и даже бунтарски. Тогда же граф объявил, что всякого, осмелившегося обозвать миньковецкого гражданина «мужиком», «хамом» или «холопом» (обычное обращение шляхты к крестьянам) ждет суд и суровое наказание.
В 1791-м он принимает конституцию Prawa miasta Mińkowiec («Права города Миньковцы»), которая вводила местное самоуправление, уравнивала в правах представителей разных конфессий, заменяла панщину умеренным налогом и предоставляла широкие права евреям. Деньги в «государстве» были свои.
В 1795 г. на территории «Миньковецкой державы» было отменено крепостное право. По периметру своих земель эпатажный граф установил украшенные богатой резьбой каменные межевые знаки с надписью «Граница державки Миньковецкой от государства Российского». Впрочем, в отношении империи граф был демонстративно лоялен, поэтому композицию венчала комическая театральная маска, мол, несерьезно все это.
Первое документальное свидетельство о евреях в Миньковцах относится к 1735 году, а двадцать лет спустя в местечке проживало уже 378 иудеев. Согласно ведомости от 1764 года, вокруг Рыночной площади располагались 25 еврейских домов, там же был принадлежавший дидычу заезжий двор, управляемый евреем. Учитывая, что в ведомости упомянуты 25 еврейских лавок, скорее всего, они находились на первых этажах этих домов.
Рядом с площадью стояли еще 22 еврейских дома, принадлежавших ремесленникам.
В 1776 году была построена большая деревянная синагога, украшенная яркими росписями, традиционными для подольских и галицких синагог XVIII века.
Несмотря на богатство, евреи в Речи Посполитой оставались подданными «второго сорта» и только утвержденные в 1791 году Prawa miasta Mińkowiec уравняли их в правах с гражданами «Миньковецкой державы». Этим же уложением мещане получали свободу торговли, промыслов и строительства при минимальных налогах. Одновременно вводилось практически всеобщее избирательное право при выборах в органы местного самоуправления.
В своей конституции Мархоцкий посвятил евреям отдельную главу, фактически отменявшую традиционную кагальную система еврейского самоуправления. Вместо этого евреи получали все права, в том числе избирать и избираться в органы власти.
В частности, там значилось:
«Все дела (за исключением, разве, дел духовных и бракоразводных, которые только у раввинов разрешаться могут) должны полностью зависеть от магистрата и решаться в выбранных правильно …юрисдикциях, и в них следует добиваться приговора суда; для чего кагал или общее собрание евреев ежегодно избирают между собой двух справедливых и благоразумных домохозяев, и в день выборов президиума магистрата представляют их управляющему городом для записи в протокол. Эти выборные должны присутствовать от имени евреев и кагала на всех сходах, городских собраниях, с тем, чтобы защищать и поддерживать интересы евреев».
В государстве был учрежден Верховный суд, в заседаниях которого (если рассматривался «еврейский» иск) принимали участие по два представителя от шляхты, евреев и крестьян.
Уложение также способствовало развитию еврейской торговли, но значительно ущемляло права еврейских ремесленников в пользу христианских цехов:
«Евреям, владеющим другими ремёслами, как не состоящим в цехах и необученным, производство не дозволяется и сурово возбраняется, за исключением тех предметов, которые нужны самим евреям».
В целом же реформы Мархоцкого привели к небывалому экономическому расцвету «державы» и ее граждан. Здесь работали две суконные фабрики, фабрика по производству карет, байковая, селитряная, бумажная, лаковая мануфактуры, разводился тутовый шелкопряд, были привезены лучшие породы лошадей, коров, овец…
Реформы графа отразились и в культурной сфере. Ориентирующийся на идеалы французского Просвещения Мархоцкий большое внимание уделял печатному делу. Собственной типографией Миньковцы обзавелись уже в 1792 году — нужно ведь где-то печатать свои законы, наставления, выпускать бланки и банкноты.
В том же году была создана и еврейская типография, использовавшая типографский пресс, любезно предоставленный «отцом народа». На это, в частности, указывает надпись на титульном листе, изданных в Миньковцах еврейских книг: «w drukarni w miesćie Mińkowcach dziedzycznym Ignacego Scibor Marchockiego» (в типографии Миньковец, наследственного города Игнация Сцибор-Мархоцкого).
С 1795 года типография начала печатать еврейские книги, издания на польском языке в Миньковцах появились годом позже. Печатником был Иехезкель бен Шевах, переехавший в Миньковцы из Межирова, а владельцами — местные евреи Йосеф и его сын Моше. Первой их книгой стал «Барух ше-Амар» — сборник галахических правил написания филактерий и мезуз.
В начале XIX века в Миньковцах были уже три (!) еврейские типографии, издававшие книги на иврите и идише. Учитывая мизерные тиражи, они вряд ли были прибыльны, но Мархоцкий благоволил еврейским издателям, понимая, что книги прославляют Миньковцы, как едва ли не главный центр еврейского книгопечатания на Подолье.
Еврейское книгопечатание в Миньковцах прекратилось в 1827-м со смертью графа-реформатора. В общей сложности в местечке увидели свет более 40 книг. Кроме сборников молитв и псалмов, это были книги мидрашей, ТАНАХа, Каббалы, хасидские издания, брошюры о еврейской этике и проч. Благодаря поддержке Мархоцкого, можно говорить о наиболее длительном еврейском издательском проекте конца XVIII — начала ХIХ вв. на территории Подолья.
«Миньковецкая держава» исчезла в 1831 году. Сын покойного графа — Кароль Сцибор-Мархоцкий — принял активнейшее участие в Польском восстании, за что был отправлен в ссылку. Поместье перешло в управление царской казны, а в 1836-м было конфисковано.
От зримого наследия графа до наших дней дошли жалкие остатки его летней резиденции в селе Отроков. Не осталось даже могилы — гробницу сначала разграбили, а в 1950-е разобрали на камень.
Дмитрий Полюхович, специально для «Хадашот
